Жизнь в Донецке — сплошные контрасты, город тот же, а все как при СССР

Война перекроила понятия о статусе городских районов. Киевский район, раньше уступавший ценами на квартиры только центральному Ворошиловскому, теперь не котируется.

А вот окраинный Пролетарский стал одним из самых популярных. Здесь работает вся инфраструктура и один из самых лучших пивных ресторанов города со своей пивоварней. Здесь за всю войну не приземлился ни один снаряд, здесь снимают квартиры выходцы из центра и переводят детей в местные школы.

Школы, кстати, теперь тоже маркер благополучия. У друзей сын учится в паре сотен метров от «Донбасс-Арены» и в сотне от центрального рынка. В их выпускном классе восемь человек. Здесь сошлись два маркера – детей в школах меньше там, где стреляли, и в центре. Про «стреляли» понятно, а вот в центре часто жили самые благополучные. Они в большинстве смогли позволить себе уехать и уехали. На периферии таких меньше.

В школах Донецка теперь норма заполнения в классах – 26 человек. В ныне благополучном Пролетарском районе так и есть, можно услышать: «Из трех классов сделали два, и там по 23 ученика!» Школы и детские сады работают повсеместно. Еще в августе и сентябре прошлого года двумя гуманитарными конвоями привезли 1000 тонн новых русских учебников. Украинские географию и историю преподавать запретили, и теперь после географии родного края первая тема – лесотундра. С нового года еще ввели предмет «уроки гражданственности Донбасса». Для всех, с 1-го по 11-й класс. Курс делится на три направления: «Донбасс – мой родной край», «Воспитай в себе гражданина Донецкой народной республики» и «Донбасс и русский мир». Чтобы расчистить расписание, сократили часы украинского языка и убрали предмет этика. А в остальном – как учились, так и учатся. Еще с нового года не нужно платить за питание в детских садах и школах. Очень серьезное облегчение.

Идут утренники, работают дома пионеров, кружки, школы танцев. Адреса возвращающихся тренеров по йоге передают друг другу как валюту. Снова работают бассейны и спортивные клубы. Работают театры. И все стараются не замечать войны и ловить любые «точные данные» о скором мире.

Жизнь в Донецке – это сплошные контрасты. Как начали в разгар кризиса 2014 года еще украинские власти города вдруг быстро ремонтировать дороги (придомовые дороги!), так и продолжается эта деятельность весь 2014 и 2015 годы. Коммунальные службы в полном составе достались в наследство ДНР. И продолжили работать: «Зеленстрой», ЖЭКи, вывоз мусора.

Отключений электричества в Донецке и Макеевке почти не бывает. Они случаются только в зоне прямых попаданий при повреждении ЛЭП – в «серой зоне» (своеобразная нейтральная полоса между сторонами боевых действий, образованная после отвода вооружений от линии соприкосновения, согласно Минским договоренностям).

То же самое можно сказать и про воду. Канал Северский Донец – Донбасс протекает через всю Донецкую область с севера на юг через девять подъемов, и его чисто технически невозможно отключить для Донецка. Скорее прорывы канала в боях под Горловкой сказываются на лимитах, выделяемых на украинский Славянск. Из-за боев отключали от воды на несколько месяцев запад области – украинские Селидово, Александровку, Красноармейск. И постоянно подвешено водоснабжение Мариуполя.

Мало того, до последнего времени не повышались и коммунальные платежи, в отличие от Украины. Причем цены посчитаны и зафиксированы по тому же курсу гривны к рублю – 1 к 2.

Проблемы были с теплом и бензином. Бензин сюда везут из России, но весь 2015 год прошел под знаком бензиновых кризисов. Его то не было, то цена А95 фиксировалась где-то на 57 рублях за литр. Бензин и газ в ДНР поставляли через фирмы-прокладки олигарха Сергея Курченко, которого считают «кошельком» Януковича. Непрозрачные схемы породили ряд конфликтов, во время которых в Донецке собирали митинги против украинских олигархов, а в газопроводах после этого резко падало давление. Срывы с отоплением случались больше в Макеевке и меньше в Донецке. Сейчас подача тепла стабильна.

Деньги и еда

Разговоры между людьми, оставшимися в городе, чаще всего теперь крутятся не вокруг политики, а вокруг денег. Врачам и учителям стали регулярно платить только с лета прошлого года. До этого выдавали помощь, потом в марте заплатили зарплату, сделали перерыв на апрель – май, и дальше все наладилось. В тот момент в приказном порядке курс рубля к гривне зафиксировали на уровне 2 к 1 (рыночный – 3 к 1). И зарплаты пересчитали просто – украинские умножили на два и стали выдавать в рублях. Зарплата учителя и врача была в районе 4000 гривен, вот где-то на 7–8 тысяч рублей в месяц все и вышли. Эта зарплата считается неплохой. Примерно столько получают, например, сотрудники местных телеканалов. В бизнесе на места с зарплатой 5000 рублей выстраиваются очереди. Ведь работающего бизнеса не так уж и много.

Работают немногие заводы и шахты, встроенные в технологические цепочки с Украиной. Это заводы Рината Ахметова и шахты, поставляющие уголь на украинскую территорию. Мне удалось поговорить с сотрудниками шахты имени Поченкова в Макеевке. Шахтеры на ней регулярно получают зарплату в гривнах на счета в украинских банках – в среднем около 10 тысяч гривен (почти $400). По местным меркам – богачи. Примерно такая же ситуация на шахте имени Засядько. Но это счастливчики. Те же шахтеры «Макеевугля» совсем недавно пытались организовать забастовку из-за многомесячных невыплат. Но воюющая республика не то место, где подобными мероприятиями можно чего-то добиться.

В остальном – идет деиндустриализация. В Снежном встал знаменитый завод, выпускавший лопатки для вертолетных двигателей, в Донецке стоит «Топаз», выпускавший комплексы радиоэлектронной разведки «Кольчуга», стоит Макеевский металлургический завод, режутся на металлолом остановившиеся шахты. Та же судьба постигла и «ничейные» предприятия в основном государственной собственности. На предприятиях православного олигарха Виктора Нусенкиса идут сокращения, а оставшихся людей держат, чтобы сберечь производственный комплекс.

Цены на продукты в ДНР ниже, чем в Крыму, но выше, чем в соседнем Мариуполе (границы непризнанной республики подступают вплотную к этому украинскому городу). Судите сами: свинина по 250–320 рублей, сало соленое по 300–320, замороженная курятина по 120, рис – по 60 рублей за килограмм. Я перечислил продукты, которые доступны не каждому. Что доступно каждому – это наборы, из гуманитарной помощи. Курс валют в Мариуполе и Донецке, кстати, тоже разный. В Мариуполе в минувший понедельник за гривну давали 3,03 рубля, а в Донецке 2,7. В Донецке курс контролирует так называемый государственный банк ДНР: какие цифры назвал, такие таблички на обменниках и повесят.

Наличие машины или мужчины, нашедшего работу с понедельника по пятницу в том же Мариуполе, – серьезное преимущество. Есть множество семей, живущих исключительно на украинских продуктах, а в воскресенье-понедельник и пятницу самые большие очереди на линии блокпостов на выезд и въезд в Донецк соответственно. На бензине экономят за счет интернета. Сайт «Бла-бла-кар» очень популярен, попутчиков берут за 150–200 гривен с человека.

Еще одно веяние последних месяцев – выпячивание роли России в обеспечении жизни республики. Раньше в Донецке неохотно говорили про «кремлевских кураторов» и откуда в ДНР рубли. После временной осенней активизации минского процесса, когда жесткими мерами на два месяца добились прекращения огня с обеих сторон, появилась некоторая растерянность: «Неужели, сливают!?». Поэтому разговоры о «русских специалистах», военных, деньгах – своего рода показатель того, что Россия сдавать республики не собирается.

Понять какую часть местного бюджета обеспечивают привозные рубли довольно трудно. Есть расследование немецких журналистов, где фигурирует сумма помощи России в районе 80 млн евро в месяц. Получается – под 90 млрд рублей в год.

Гуманитарная помощь

Еще одно преимущество в гонке за выживание – возможность получать гуманитарную помощь. Самая распространенная и «бедная» – у фонда «Поможем» украинского олигарха Рината Ахметова. Его фонд самый крупный оптовый покупатель продуктов в Украине. За месяц в Донецк и Макеевку (помощь получается раздавать только там) завозят около 20 тысяч тонн продуктов. Волонтеры на «Донбасс-Арене» раскладывают месячные пайки по брендированным пакетам и снабжают стикерами «не для продажи». (Есть свои рекордсмены – какой-то парень умудряется клеить 6000 стикеров за смену на бутылки с подсолнечным маслом. Ролик с его работой популярен в интернете.) Волонтеры работают бесплатно, но зато получают усиленные пайки продуктов.

Пакеты с месячной нормой продуктов на одного взрослого человека сейчас получают полмиллиона человек в месяц. Попасть в группу «гуманитарных» очень важно. Помощь от Ахметова получают все жители старше 60 лет, все дети моложе шести лет и все матери-одиночки. Таким образом, тяжелее всего в Донецке семьям, где детям больше шести лет, а родителям меньше 60 и они при этом потеряли работу. Таких хватает.

В помощи Ахметова дешевые крупы (нет гречки и риса), бутылка постного масла, макаронные изделия, сахар, мука и рыбные консервы (мясных не бывает). В городе можно увидеть балконы, заставленные пачками этих макарон, и я знаю работающие семьи, которые расплачиваются с приходящими нянями «кашами Ахметова», получаемыми на маленьких детей.

«Богатая» гуманитарная помощь – еврейская и российская. Еврейская идет по линии «Сохнута», и ее получают все, кто может доказать свои еврейские корни. За ней тоже выстраиваются приличные очереди, стоят и дамы в норковых шубах – в Донецке получать гуманитарку совсем не стыдно. Российские и еврейские пакеты обильнее и с мясными консервами.

С российской помощью сложнее. Знаменитые «белые конвои» – это скорее государственная помощь, ею обеспечивают питание в больницах, школах, детских садах, потребности в бензине для «скорых», полиции и МЧС; завозятся также стройматериалы и учебники. Так, чтобы ее раздавали в пакетах, – это не часто. Я лично знаю лишь две семьи, получающие в социальных службах российские пакеты. В одном случае это семья ополченца, переселенцы из Славянска, в другом многодетная одинокая мать.

Наиболее благополучны, если так можно сказать, в ДНР пенсионеры. Среди них – я не шучу – встречаются люди, которые не против, чтобы такая «война без стрельбы» шла подольше.

И вообще – все как при СССР: снова нет заметного социального расслоения, а дети и внуки теперь стараются быть к старикам поближе – у них есть деньги. Пенсионеры достаточно массово получают украинские пенсии. А вот средства от пенсионного фонда ДНР здесь деликатно зовут «российской помощью»: суммы одинаковые для всех, в районе 2500 рублей в месяц.

1220 гривен в месяц получала в Украине бабушка из одного из поселков Макеевки, с которой я как-то провел обстоятельную беседу о жизни. Разделение на богатых и бедных теперь идет совсем по другим границам. «У нас в доме есть один, шахтер бывший, – рассказывает эта пожилая женщина. – Так у него пенсия 4000 гривен, украинская. И от России он помощь получает. Да еще пенсия жены, так ведь почти 20 тысяч рублей на двоих получается. Такие люди. И мясо едят».

Несмотря на это расслоение, в поселке, где я разговаривал со старушкой, все живут сплоченной общиной. Обрабатывают огороды, с полчетвертого утра в свой день занимают очереди за «помощью Ахметова» в близлежащем ДК шахты имени Ленина, получают две пенсии и помогают соседям. Старики, которые не оформили пенсию в Украине и получают только помощь от ДНР, тут наперечет. Им и пьющим соседям с детьми помогают едой, теми же кашами и макаронами из гуманитарной помощи.

Пенсии в Украине получают, зарегистрировавшись в соседних Мариуполе или Павлограде как временные переселенцы сами или с помощью кучи фирм, обрабатывающих тему «пенсионного туризма». Кроме вывоза пенсионеров на украинскую территорию, существует и карточный бизнес, когда один человек берет два десятка кредитных карт, едет на украинскую сторону и обналичивает в банкоматах пенсии за определенный процент.

Есть и истории в духе гоголевских «Мертвых душ». Поскольку от всех электронных реестров ДНР отключена, на пенсионную карту продолжают идти деньги, даже если человек умер – родственники пользуются этими деньгами, если конечно сами не направят заявку в украинский Пенсионный фонд. Параллельно – через донецкий суд – оформляется наследство на квартиру.

С медициной ситуация сложная. Много врачей просто выехало. Уехала часть профессуры медицинского университета, сильно пострадала от отъезда специалистов Детская областная клиническая больница и Институт неотложной и восстановительной хирургии имени Гусака. Но живы и работают ожоговый центр, областная травматология, нейрохирургический и кардиохирургический центры областной клиники Калинина. Это единственное место сейчас, где оперируют на сердце в Донбассе. До войны таких отделений было четыре – одно в Луганске, два в Донецке и одно в Мариуполе.

Медицина в ДНР подчеркнуто бесплатная. Лекарства идут из России. Был случай, когда лучшую в области научно-исследовательскую лабораторию медицинского университета вооруженные люди закрыли после контрольного платного анализа. Деньги на реактивы – это уже проблема лаборатории!

Бизнес

Это только кажется, что когда плохо, то плохо всем. В Донецке есть множество весьма удачно обустроившихся горожан.

В первую очередь таковыми считают ополченцев. Они теперь все на контракте и получают зарплату. В среднем 14 тысяч рублей. Плюс форма, питание в части и иногда продуктовая помощь для семьи. А большой войны нет уже год, с Дебальцево.

Есть и свои предприниматели.

Бизнес здесь в основном крутится вокруг обработки рублевых финансовых потоков. Успешна вся розничная торговля продуктами.

На место «национализированных» сетей супермаркетов АТБ пришла сеть «Первый республиканский супермаркет». Качество товаров сильно упало по сравнению с довоенным временем – народ на это втихомолку жалуется: в супермаркеты завозят теперь самый недорогой товар из Кубани и республик Северного Кавказа. Очень популярно все белорусское – водка, молочные продукты. В Донецке и Макеевке остались в живых крупные фирмы – производители молочных продуктов, колбасы, водки и табачная фабрика.

Малые магазинчики умудряются завозить продукты с Украины. Люди, часто перемещающиеся через блокпосты, возят в багажниках своих машин мясо, молочные продукты, косметику, нижнее белье, бытовую химию. Почти все это – в дефиците.

Работает много обналичивающих фирм. Наличные с украинских карт снимают, забирая себе порой до 30%. С российских процент сильно меньше: наличные с карт Сбербанка России снимают по 6%, на крупных суммах свыше 10 тысяч рублей комиссионные уменьшаются до 5%.

В моем любимом кафе «Гастропаб» на проспекте Мира ради меня на прошлой неделе включили свет в зале. Днем я был единственным посетителем. Но на бульваре Пушкина популярные рестораны обычно заполнены. И появилось множество мелкой рекламы, ее суют в окна машин пачками. Рекламируют все подряд: бани, массажные салоны, парикмахерские, салоны тату, скупку подержанных машин с украинской регистрацией, СТО.

Многозальные всеукраинские сети кинотеатров в Донецке не работают, но старые кинотеатры открыты – сюда доезжают российские премьеры и даже дублированные на украинский язык мировые. В последнем случае и афиши печатаются на украинском.

Веяние войны: такие услуги как обнуление IMEI-кодов на мобильных, чтобы сбить прослушку (300 рублей на радиорынке) или изготовление на заводах токарями эксклюзивных пламегасителей и глушителей на автоматы Калашникова.

Жизнь в Донецке кипит весь день и замирает ближе к 19:00, чтобы окончательно затихнуть ночью. Люди живут вопреки всему и стараются не обсуждать плохие новости. За плохие новости тут можно попасть в МГБ.

Страх, безденежье и надежда, что пушки стрелять больше не будут, – вот чем живет Донецк сейчас, если совсем коротко.

Slon